Гайдаровская неразменная
Ровно четверть века назад — 14 июля 1992 года — в жизнь россиян вошел артефакт, тут же получивший народное название — «гайдаровская неразменная». Сам артефакт просуществовал недолго, его название — еще меньше, но все же несколько месяцев слова «гайдаровская неразменная» крепко сидели в русском новоязе начала девяностых наравне с дилерами и киллерами. Иногда этот артефакт называли «синенькой неразменной», но оно не прижилось — видимо, из-за того, что «синенькими» в народе называли баклажаны, кои тогда — от тотального позднесоветского голода — пытались выращивать даже там, где Хрущев кукурузу не сажал.
А вот и сам артефакт:
Банкнота ЦБ РФ достоинством 5000 рублей образца 1992 года. Лицевая сторона.
В народе имела неофициальное название «гайдаровская неразменная».
Да-да, это банкнота Банка России достоинством 5000 рублей образца 1992 года — в обращение ее выпустили 25 лет назад. О том, почему ее назвали «синенькой», «гайдаровской» и «неразменной» и пойдет речь в моей сегодняшней заметке.
Почему «синенькая»?
Проще всего объяснить название «синенькая». Капитан Очевидность подсказывает, что заливка основного поля банкноты с обоих сторон имела сине-голубой оттенок. Увы, в моей коллекции пятитысячной банкноты именно этого выпуска нет, да и в интернете нормальных изображений тоже не встречается. Единственная относительно приличная картинка, которую я смог найти, выложена выше, да и то пришлось цвета на ней подправлять. Оборотная сторона выглядела вот так (здесь синяя заливка выглядит более правдоподобной):
Банкнота ЦБ РФ достоинством 5000 рублей образца 1992 года. Оборотная сторона.
Это была первая банкнота, выпущенная без изображения Ленина — вместо портрета вождя в профиль на лицевой стороне в рамке нарисовали какие-то московские дома и кремлевские башни. «Красненькая» пятисотка и «серенькая» тысяча, хотя и были выпущены уже после распада СССР, полностью наследовали дизайн «павловских» банкнот, который, в свою очередь, не сильно отличался от дизайна вторых «хрущевок» 1961 года.
Кстати, дизайн банкноты лепили «на бегу» — уж очень много в ней элементов, передернутых с последней советской двухсотрублевки, да и качество прорисовки домиков на месте портрета Ленина этот факт явно подтверждает — такое ощущение, что их взяли с детских рисунков. Даже герба Росии на банкноте не было — ни старого советского, ни «нового» орла (официально на тот момент, кстати, не утвержденного). Впрочем, такой дизайн «за пять минут» стал фирменным стилем российского Центробанка на три ближайших года: компоновка всех элементов банкнот сохраняла советские черты, вместо Ленина — примитивный «детский» рисунок, причем на всех остальных банкнотах — один и тот же, минимум текста и максимум геометрических рисунков, в которые загоняли все средства защиты.
Почему «гайдаровская»?
«Гайдаровской» банкноту называли в Егора Гайдара, в то время — исполняющего обязанного Председателя Правительства Российской Федерации. Некоторые даже думают, что подпись на лицевой стороне банкноты — это подпись самого Гайдара. Ан нет — на самом деле все гораздо интереснее.
Подпись на банкноте принадлежит Георгию Матюхину, на тот момент уже бывшему председателю Центробанка — его освободили за месяц до выпуска «гайдаровской неразменной», и подпись, похоже, он ставил в свой последний рабочий день. Сам же Центробанк в день выпуска синенькой пятитысячной формально был обезглавлен — Виктора Геращенко на этом посту утвердили только в начале ноября.
Попутно следует заметить, что это была первая и последняя банкнота постсоветской России с подписью чиновника. В СССР подписи на банкнотах не ставили с тридцатых годов — следовали личному запрету Сталина. Если очередного наркома финансов расстреливали, получалось, что надо было изымать все банкноты с его подписью из обращения — нельзя же советским рублям носить на себе атрибутику врага народа. Процедура же изъятия — штука довольно сложная, а наркомов в то время расстреливали конвейерным методом — вот и спасало отсутствие подписи от лишнего баттхерда. В девяностые чиновников, разумеется, уже не расстреливали. А вот руководство Центробанка менялось часто — Геращенко, например, за довольно короткий срок успел «порулить» дважды (а перед этим он дважды за три года успел поработать Председателем Госбанка СССР). Ну и Матюхин тоже был явным «временщиком» — формально он занимал эту должность ровно месяц. Видимо, по этой причине все остальные российские банкноты до сих пор никем не подписаны. Нет подписи — не надо и печатные матрицы менять, хотя в начале девяностых банкноты новых номиналов и дизайнов выпускались настолько часто, что смена матрицы в станке была настолько же рутинной операцией, что и смена рулончиков туалетной бумаги в общественном сортире.
С другой стороны, Гайдар к тому времени уже давно был во околовластных кругах, и после назначения Виктора Черномырдина на пост премьера правительство не покидал, перейдя на должность первого зампреда. Получается, что при Гайдаре было эмитировано довольно много разных банкнот, но только одна удостоилась быть названным в честь «и.о.».
Почему «неразменная»?
В советскую эпоху деньги были, в общем-то, лишними. Не потому, что так писали Маркс и Ленин, а потому, что советская экономика не могла произвести нужное количество товаров. Деньги же при этом печатались исправно, а зарплата выдавалась еще исправнее. Правда, купить на нее можно было только хлеб и — если повезет — молоко. Все остальные товары были в дефиците — на каждый рубль денежной массы в обороте приходилось товаров на 10 – 12 копеек. Если бы в СССР была нормальная рыночная экономика, то за счет инфляционных процессов цены бы выросли примерно в десять раз, уравняв номинал и реальную покупательную способность. Но КПСС такого допустить не могла, и водка в магазинах так и продавалась по 3 рубля 62 копейки. Точнее, ее продавали, если она была. А по факту ее не было, и народ закупался у таксистов: днем — по 10 рублей, ночью — по 25 (реальную покупательную способность рубля в случае с водкой можете посчитать сами).
2 января 1992 года в России была проведена так называемая «либерализация цен» — государство устранилось от назначения цен практически на все виды товаров и услуг (подконтрольными остались алкогольные напитки, лекарства и некоторые виды продовольствия). С одной стороны, это привело к исчезновению дефицита — денежная масса и объем продаваемых товаров стали выравниваться, цена стала назначаться объективно. Попутно появился экономический смысл в импорте товаров, которые в СССР никогда не производились — к середине года полки в магазинах ломились, а в крупных городах можно было купить практически все, что продавалось в Европе.
У данного процесса была и оборотная сторона. Первым негативным результатом стала инфляция. Точнее — гиперинфляция: цены выросли в десятки раз. Следствием высоких темпов инфляции стало резкое сокращение оборотных средств предприятий: за время одного цикла деньги дешевели, хотя их номинал оставался прежним. Ну а нехватка оборотных средств привела к кризису неплатежей: товары отгрузили, а денег нет — и сырье не купишь, и зарплату не выплатишь.
Проблему с закупками сырья предприятия кое-как решили — слово «бартер» держалось в бизнес-лексиконе до начала нулевых. Решение, конечно, не ахти, но оно позволяло экономике хотя бы кое-как функционировать, да и в условиях гиперинфляции проще запомнить, что «Волга» меняется на тысячу ящиков водки, а бутылка водки — на пачку масла.
Зарплату же «натурой» можно платить только в колхозах и пищевой отрасли — кому нужна вторая «Волга» в семье? Вот летом 1992 года Правительство и занялось, как тогда говорил, «расшивкой» неплатежей по зарплате. Проблему решили одним махом — если в стране не хватает денежной массы, значит, нужно напечатать еще денег, причем на печати надо бы сэкономить. Вот так и родилась банкнота достоинством 5000 рублей — она была того же размера, что тысячерублевая, но номинал был в пять раз больше, следовательно, при той же производительности станков на фабрике «Гознака», можно напечать в пять раз больше рублей.
Реальность оказалась гораздо хуже. 5000 рублей — это от полутора до пяти зарплат 1992 года, даже в Москве 5000 рублей в месяц считались роскошью, и такие зарплаты получали немногие. Числа двадцатого случился факап: народ массово пошел в кассы получать аванс за июль, и… Зачастую оказывалось, что из банка в кассу предприятия завезли только пятитысячные банкноты. Сотрудников, кому можно было бы выплатить пятитысячный аванс — нет, разменять в ближайшем ларьке — физически невозможно (пачка — то есть полмиллиона — это выручка типичного ларька за два – три месяца, а то и больше). Кассиры обычно решали эту проблему за счет работников — вызывали в кассу по три – пять человек, заставляли их ставить подпись в ведомости, и выдавали одну «гайдаровскую неразменную» на всех, после чего очередная партия работяг шла в ближайший к проходной ларек проверять народное название банкноты на практике. Результат, разумеется, был предсказуем…
Что было дальше?
Естественно, что результаты введения были прямо противоположными. Из-за невозможости размена такой крупной банкноты кризис неплатежей только услился. Зарплата вроде бы выдана, но население использовать ее не может. Доля бартерных сделок в экономике стала расти, работники начали самостоятельно искать возможности по обмену «натуры» через соседей, а темпы инфляции устремились в небеса.
Через год с небольшим, 26 июля 1993 года, Центробанк России провел частичную денежную реформу: из оборота изымались банкноты, выпущенные Госбанком СССР, а также банкноты ЦБ РФ образца 1992 года — в их число попала и «гайдаровская неразменная». В том же 1993 году дизайн пятитысячной банкноты изменили. Общий рисунок остался примерно таким же, однако, цвет заливки был заменен на красный. Новую пятитысячную можно было спокойно разменять, в обороте появились пятидесятитысячные банкноты, а население поголовно приготовилось стать миллионерами…
Не забывайте лайкать: